Мошенники и «счастливчики» старого Киева

Многие мошеннические приемы, популярные в конце позапрошлого и прошлого веков, дошли до наших дней. Хоть и несколько изменились. А вот человеческая натура все та же

 

Самый известный литературный авантюрист и мошенник Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей заявлял, что знает 400 способов сравнительно честных отъемов денег у населения. Его настоящие, а не выдуманные коллеги, промышляющие в Киеве в конце XIX века, обладали не меньшим арсеналом приемов и схем по выманиванию денежных средств и других ценностей у излишне доверчивых киевских обывателей и гостей сахарной столицы.

«Воровством-мошенничеством признается всякое посредством какого-либо обмана учиненное похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества, совершенное вменяемым физическим лицом, достигшим десяти лет», – гласила глава III раздела XII уложения «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц» 1845 года. Уголовная ответственность за такие деяния мало чем отличалась от наказаний, предусмотренных за воровство и грабеж. Тем не менее киевская периодическая печать позапрошлого века неизменно публиковала заметки о подобных преступлениях в рубрике «Мошеннические проделки».

«Извозчик, не гони по мостовой»

Чаще всего жертвами подобных махинаций становились киевские извозчики. В начале 1897 года сразу несколько представителей этой профессии пострадали от действий крестьянина Даниила Омельченко. Мошенник, пользуясь тем, что двор дома № 24 по Большой Владимирской улице имел выход и на Золотоворотскую улицу, несколько раз сумел провернуть одну и ту же мошенническую комбинацию. Пристроившись у ворот дома и изображая из себя местного дворника, Омельченко подзывал одноконного извозчика и договаривался «отвезти барина на вокзал», после чего уходил во двор. Через некоторое время он опять выходил к извозчику и объяснял, что барин вот-вот выйдет, а заминка заключается в том, что у барина нет мелких денег, а ему срочно необходимо с кем-то рассчитаться. Обещая извозчику возврат его денег и оплату по двойному тарифу, Омельченко брал для барина 50 копеек и снова скрывался во дворе. Прождав еще некоторое время, доверчивый извозчик шел искать своего замешкавшегося клиента, но не находил ни «барина», ни «дворника».

После того как количество кредиторов мифического «барина» достигло десятка, извозчики решили проучить этого мелкого мошенника, устроив на него охоту. На счастье охотников, Даниил не поменял место своего промысла. Ивот однажды, когда Омельченко позаимствовал у своей новой жертвы очередной полтинник и вполне довольный собой скорым шагом выходил на Зотоворотскую улицу, там его уже с кнутами в руках поджидало несколько старых знакомцев, которые его совершенно бесплатно, но слегка помятого доставили, правда, не на вокзал, а в ближайший полицейский участок.

Дело «счастливчиков»

Гораздо больше беспокойства причинила киевской полиции мошенническая шайка, облюбовавшая для своих проделок Подол и Контрактовую ярмарку. Жертвами жуликов, как правило, становились крестьяне, приехавшие в Киев за покупками. «Обрабатывали» свой объект мошенники обычно парой. Первый, обогнав потенциальную жертву, «ненароком» ронял на мостовую кошелек и быстро удалялся. Идеальным был вариант, при котором крестьянин сам подымал оброненный кошелек. Если же «потеря» оставалось незамеченной, включался второй подельник, обращая его внимание на «счастливую находку». Дальше следовало предложение уединиться в укромном месте и поделить содержимое кошелька «по-честному». При этом потерпевшему давалось понять, что делить придется довольно внушительную сумму.

После того как два «счастливчика» оказывалась в безлюдном месте и оба, собственно, уже готовились обогатиться за чужой счет, внезапно появлялся «владелец» найденного кошелька. Дальше развитие событий могло пойти несколькими путями. Первый мошенник выступал обвинителем, требуя возвратить его имущество. Второй жулик занимал позицию защитника. В ходе «судебных» дебатов собственный кошелек потерпевшего оказывался в руках жуликов, а его содержимое незаметно для хозяина или в порядке «возмещения морального ущерба» перекочевывало в карманы аферистов.

Подобным образом крестьянин Баранов оставил в руках мошенников 900 рублей, а мещанин Радченко – 150 рублей. Шайка успешно действовала в Киеве довольно продолжительное время, и ее участников даже успели прозвать «счастливчиками». Полоса удачи для банды закончилась из-за неосторожности одного из сообщников. Хорошо известный полиции вор и мошенник, выходец из крестьянского сословия Кузьменко на дело надевал свитку с красной подкладкой. А поскольку ради «форсу воровского» носил он ее всегда расстегнутой, то эта особая примета хорошо запомнилась многим потерпевшим. Задержать мошенника для сыскного отдела полиции оказалось делом техники, а потерпевшие крестьяне все как один признали в нем своего обидчика.

Еще двух «счастливчиков» задержали благодаря бдительности обычного студента. Проходя по Институтской улице, он заметил разыгрываемую перед одним из прохожих крестьян сценку с утерей кошелька. Довести ее до успешного финала жуликам Ивану Туркину и Николая Павловичу не удалось.  Студент обратил на происходящее внимание проходящего мимо городового, и тот, заручившись поддержкой двух дворников, задержал их и доставил в полицейское отделение.

Татарин из Тифлиса

Невольным участником еще одной замечательной мошеннической постановки стал священник Л-кий, приехавший из деревни. Направляясь на Подол за покупками, он, проходя по Крещатику, был остановлен неизвестным ему тучным господином, имеющим внешность то ли провинциального купца, то ли эконома. Купец обратился к Л-кому с вопросом, не знает ли тот, где находится магазин Мальцева на Подоле. Поскольку Л-кий сам направлялся на Подол, то он, естественно, предложил продолжить путь вместе и показать искомый магазин на месте.

Спустя несколько шагов к ним присоединился еще один «заблудившийся». Это персонаж был одет как татарин и татарином в дальнейшем разговоре назвался. По его словам, он приехал в Киев из Тифлиса с целью продажи «кишмиша, изюма и козьих шкурок». В дальнейшем разговоре первый из новых знакомцев Л-кого, «купец из Черкасс», заинтересовался товаром, предлагаемым «татарином из Тифлиса».

Затем оба «негоцианта» принялись усиленно торговаться. Черкасец выразил готовность купить у тифлисца 200 пудов изюма, тот обещал хорошо уступить и продать изюм по три рубля за пуд. В конце концов торговцы ударили по рукам и предложили священнику пройти с ними «за компанию» посмотреть товар. Л-кий долго отказывался, но затем, уступив их просьбам, пошел с ними, так как товар якобы находился неподалеку, в соседней  гостинице.

В дальнейший путь они отправились уже втроем, но вскоре их движение снова застопорилось. Черкасский купец решил предложить тифлисскому задаток в качестве закрепления договора. Тифлисец долго отнекивался, но все-таки согласился, соблаговолив принять символический задаток в один рубль. Требуемая сумма одной бумажкой тут же была предложена.

Вот тут и началось самое интересное. Татарин заявил, что у них в Тифлисе в ходу только металлические золотые и серебряные монеты, а о существовании бумажных купюр он слышит впервые. В спор между представителями черкасской и тифлисской купеческих общин в качестве арбитра привлекли киевского священника. Л-кий, увлеченный спором и сетуя на недоверчивость и непонятливость татарина, решил доказать наличие и хождение бумажных денег в европейской части Российской империи наглядно. Он вытащил из своего бумажника имеющиеся там деньги и продемонстрировал «тифлисскому  купцу» купюры различного достоинства, объяснив горячо интересующемуся татарину ценность каждой бумажки.

В какой-то момент Л-кий наконец опомнился и поставил перед собой два вопроса. Как это человек добрался из Тифлиса до Киева, ни разу не столкнувшись с бумажными деньгами? В какой гостинице в центре Киева будут хранить 200 пудов изюма, не считая кишмиша и козьих шкурок. Сложив деньги обратно в бумажник, священник вежливо откланялся и вернулся к  себе на квартиру. И хотя Л-кий был уверен, что денег он из своих рук не передавал, а черкасский купец, помогая укладывать купюры в портмоне, лишь одним пальцем прикоснулся к ним, при пересчете выяснилось, что 25 рублей одной бумажкой бесследно пропали.

Только тогда священник до конца осознал, что ему пришлось столкнуться с «ловкими мошенниками» и в случае дальнейшего продолжения знакомства его кошелек мог похудеть значительно больше.

С той поры минул век с хвостиком. Извозчики давно исчезли с городских улиц, а у вызванного с помощью мобильного приложения таксиста едва ли удастся занять «полтинник для барина». Бумажные купюры и монеты играют все меньшую роль в повседневной жизни, уступая место безналичным электронным платежам, а удивление у наиболее отсталой части населения может вызвать разве что криптовалюта.

Тем не менее отдельных «счастливчиков» до сих пор можно встретить возле киевских рынков. Пожалуй, это одно из немногих мест, где они могут поймать крупную рыбу, так как только на базары в наше время ходят с наличными деньгами.  Да и в качестве наживки на доверчивых, но жадных простаков оброненные кошельки давно, как минимум последние 50 лет, почти не используются. Им на смену пришла «кукла» – толстая, перемотанная пленкой и скрепленная резинкой пачка денег. Точнее, настоящими деньгами в «кукле» могут быть верхний и нижний листы, да и те, скорее всего, на поверку окажутся цветной копией крупной купюры.

Мошенники нашего времени идут в ногу с научно-техническим прогрессом, порою даже обгоняя его на полшага, но идеи и принципы их проделок были разработаны еще в прошлом и позапрошлом веке. Впрочем, об этом «Большой Киев» расскажет чуть попозже.

Share

Похожее

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *